Д-Р ФОСТЕР: [Молчит.]

АНА: Вы сердитесь? Я сказала что-то такое, что огорчило Вас?

Д-Р ФОСТЕР: Послушай меня, послушай внимательно. Что бы ты ни думала о том, что случилось с Нией, что бы ты ни думала о том, что сделал я, вынужден сообщить, что ты страшно ошибаешься.

АНА: Нии здесь нет, чтобы она могла говорить от своего имени, не так ли?

Д-Р ФОСТЕР: Она понимала, что делает. У такого поведения есть последствия.

АНА: Может, у нее не было выбора.

Д-Р ФОСТЕР: Не было выбора? Ана, ты себя слышишь? Ты что, говоришь, что согласна с тем, что сделала Ния? Потому что, если это так, если ты действительно так думаешь, то, боюсь, мы сильно недооцениваем твою опасность.

АНА: Это неудивительно. В конце концов, Вы сами на-учили меня всему, что я знаю.

Апрель Дымчатого леопарда

Семнадцать месяцев до суда

Мама иногда рассказывает нам разные истории о Королевстве, которые случались во времена задолго до запуска программы восстановления ранее исчезнувших видов, задолго до Алисы и даже Евы, когда Мама сама была маленькой девочкой, и дикие китообразные и ластоногие все еще патрулировали воды Лагуны Русалок. В те дни, когда не было строгих правил безопасности парка и жесткого регламента разработок на местах, молодых животных крали из их семей. Заставляли выполнять трюки. Заставляли плодиться. Заставляли жить в таких маленьких и грязных запрудах, что постепенно эти животные сходили с ума. В некоторых случаях они становились агрессивными и сжирали заживо дрессировщиков на глазах у публики.

Но теперь старая Страна Морей – одно лишь воспоминание. Более двадцати лет здесь не было в неволе ни одного дикого животного или его потомка.

Почти тысячефунтовый морж под именем OR421 фыркает, обнюхивает свои усы и, наконец, рычит, когда я проникаю в левое от Пляжа Морского Льва крыло стадиона – закрытую часть лагуны, где содержатся дублеры ластоногих исполнителей в перерывах между актами. Вероятность того, что Ния заметит меня во время представления, очень мала, но, помня о том, что она специально просила меня не приходить сегодня вечером, я решаю смотреть из-за кулис. В музыкальном сопровождении вступают королевские фанфары в исполнении труб, гобоев и валторн. Но сквозь них я продолжаю слышать рев моржа, словно низкий предупредительный сигнал.

С того места, где я присела, видны тысячи лиц, которые сливаются в разноцветные пятна, как мозаичные плитки. Не знаю почему, но от этой мысли мне становится одиноко.

А потом…

ШЫРК! – Ния, сидящая на спине черного дельфина, стрелой выныривает из воды, ее русалочий хвост переливается на солнце, как изумруды.

Ее кристально чистый высокий ангельский голос эхом отзывается на воде, и пока она плывет к центральной сцене, весь стадион не может отвести от нее глаз. «Нет ничего удивительного в том, что ее рейтинг почти такой же высокий, как у непревзойденной Евы», – думаю я, наблюдая, как моя сестра привычно очаровывает публику. Зрители абсолютно верят ее захватывающей истории о дружбе сестер, живущих в открытом море, как и выражению любви в ее глазах, когда она, по традиции, приглашает ребенка из первого ряда присоединиться к ней в путешествии по лагуне.

Это самый захватывающий момент представления в Стране Морей – маленькая девочка почти сваливается в воду от нетерпения и вскоре уже сидит вместе с Нией на спине черного дельфина. Ния обхватывает ее за талию для большей безопасности. Они уплывают сначала медленно, помахивая руками и посылая воздушные поцелуи публике, при этом их счастливые лица, многократно увеличенные, демонстрируют на экране стадиона. Но по мере того как музыка и ободряющие аплодисменты становятся громче, черный дельфин набирает скорость, выплескивая воду за борт на хохочущих зрителей в первом ряду. Потом из воды выскакивает трио дельфинов-белобочек, взлетая так высоко, словно у них выросли крылья. Одно волшебное бездыханное мгновение они парят над лагуной, но потом сила притяжения берет верх, и они абсолютно синхронно погружаются глубоко в воду.

И черный дельфин следует за ними, быстро ныряя под воду, вместе с Нией и ребенком, крепко пристегнутыми к его спине.

Я выпрямляюсь.

Так не должно быть.

Установленный порядок, стандартная программа, постоянство – основы жизни в Королевстве. Дети смотрят то же представление, что будут однажды смотреть и их дети. Это – часть обещания.

Нестандартность опасна. Волшебство – стандартная программа.

А то, что происходит сейчас, не входит в стандартную программу.

Проходит три секунды. Пять секунд.

Где они? Я выхожу из тени стадиона и крадусь под навесом к краю воды, но огни стадиона отражаются в волнах яркими бликами, и я ничего не могу разглядеть под темно-серой ледяной поверхностью.

Я насчитала десять ударов сердца, прежде чем родители маленькой девочки начали кричать.

«Она ее забрала! – кричит мать. – Она ее забрала себе и больше не отдаст!»

Мое сердце бешено забилось. Когда начинают выть сигналы тревоги, я закрываю уши, и меня охватывает ужас: перед глазами всплывает картина, как белый медведь разрывает свои цепи, вскрик, удар хлыста г-на Касея и вид крови, пропитавшей шкуру медведя: красивая сине-черная жидкость, цвет присутствия жизни.

Ния спасет девочку, убеждаю я себя. Она должна это сделать.

Но секунды идут, а они так и не появляются; волны внезапно становятся ледяными и непроницаемыми.

Служба безопасности пробивает себе дорогу через толпы собравшихся у воды. Дети плачут. Некоторые люди выхватили телефоны и снимают происходящее на видео.

«Ей надо помочь! – кричит мать, пытаясь вырваться из рук охранника, удерживающего ее. – Ей всего четыре года! Пожалуйста!»

Когда я вижу команду спасателей, бросающихся в воду, в моем животе пробуждается ощущение, названия которого я не знаю. С того места, откуда они начали свой путь, им ни за что не успеть к девочке вовремя.

Прежде чем моя голова успела напомнить телу о том, что мне запрещено плавать без наблюдения, я с головой погружаюсь в воды лагуны. Холод врезается в меня ледяной глыбой и останавливает дыхание. Каким-то образом я все-таки успеваю сделать глубокий вдох до того, как холод затягивает меня в бурлящий водоворот. Я оправилась от шока и ныряю еще на несколько метров глубже, в более спокойные воды. Подальше от хаоса. Подальше от шума. Подальше от странного чувства, похожего на удушье, словно призрачная рука схватила меня за горло и сжимает на нем пальцы.

Паника.

Не думай об этом, говорю я себе, и быстро переключаюсь в Безопасный Режим. В ту же секунду жар и тревога отступают, и приходит ощущение покоя и тишины, я чувствую умиротворение. Пульс замедляется. Паника испаряется.